Сказка про зло: как ежик Буль подружился с ленивой змеей. Сказка про змею - армянская народная сказка Сказка про змею и жабу

СКАЗКА ПРО ЗМЕЮ.

Однажды семья немолодых раков пригласила к себе в гости старую змею.

Сама змея не жаловала гостей, но приползти к кому-то самой не отказывалась.
Всякий раз, посетив очередных гостеприимных хозяев, вдоволь наевшись и напившись, она уползала в свою нору.
Но на прощанье, или когда застолье близилось к концу, змея умудрялась всегда ужалить, пригласивших её зверей. Якобы, "что-то" было сделано ими не так.
И вскоре все звери были "виноваты" перед ней, и ею же больно укушены.

Несмотря на все предупреждения и советы не звать змею на угощение, раки чувствовали себя неловко, что одни, до сей поры, не приглашали старую змею.

"Вот и хорошо! И не надо! Радуйтесь, что она хоть Вас не искусала!" - уговаривали их обиженные звери.
Но раки, как это часто бывает, понадеялись на свои панцири и...деликатность.

Пусть придёт, а уж мы постараемся ей угодить. Может тогда, она станет добрее ко всем зверям? И перестанет наконец кусаться!

Раки долго готовились.
Выложили на стол все свои запасы, узнали и приготовили любимые змеиные деликатесы. На десерт испекли любимый змеиный торт.
Так долго змея не сидела в гостях ни у кого!

Весь день, и вечер она ела и пила, пила и ела, но всё же...не захотела уползать, не ужалив, и этих таких "противных услужливых раков".
А деликатные раки исполняли любой каприз старой беззубой змеи. Как ни старалась она - никак не могла найти повод, к чему бы ей придраться.

Настроение у неё всё портилось и портилось!
Слепые глаза смотрели всё злее и злее. Как вдруг, отодвинув от себя обе сахарницы,(с сахарным песком и рафинадом), она воскликнула:

А есть ли у вас кусковой сахар, тот самый, который нужно колоть щипцами?!!!

Нет, - попятились раки.
- Такого у нас...отродясь не бывало...
- Да и Вы ведь...говорят уже...и без зубов?

А я! Ем только такой!
Крикнула змея, и тут же укусила смущённого рака за его панцирь.

В свою нору она уползала совершенно счастливой, потеряв у раков, свой последний гнилой зуб.
____________________

БАСНЯ - "СКАЗКА ПРО ЗМЕЮ и ЕЖЕЙ".

У старых змей - зубов не так уж много
А вот желания кусаться - "сколько хош"!

" - Бывало в гости приползёшь,
Живот на год вперёд набьёшь,
Хозяина ужалишь,...
И не ждёшь,
Что кто-нибудь напросится на ужин!"

Когда змея сыта - ей, вряд ли, кто-то нужен...

Вчера, - женился снова Ёж!
И вот теперь, "пришлось" змее
Ползти к невестиной семье.
Поправив свой последний зуб,
Змея вползла под старый дуб.
Ежи, - давай её кормить!
И молоком парным поить!
Забыв, что жалить приползла,
Змея под стол почти сползла.
Но вспомнила предмет затей...
Теперь подать велит... камней!
- Камней хочу!!!
- У нас... - ...филе..."йййййй!!!" -

Визжала - вся семья...ежей.
С тех пор...ежи, - не любят змей.

Сказка про голубую змейку

Росли в нашем заводе два парнишечка, по близкому соседству: Ланко Пужанко да Лейко Шапочка.

Кто и за что им такие прозвания придумал, это сказать не умею. Меж собой эти ребята дружно жили. Под стать подобрались. Умишком вровень, силенкой вровень, ростом и годами тоже. И в житье большой различки не было. У Ланка отец рудобоем был, у Лейка на золотых песках горевал, а матери, известно, по хозяйству мытарились. Ребятам нечем было друг перед дружкой погордиться.

Одно у них не сходилось. Ланко свое прозвище за обиду считал, а Лейку лестно казалось, что его этак ласково зовут — Шапочка. Не раз у матери припрашивал:

— Ты бы, мамонька, сшила мне новую шапку! Слышишь, — люди меня Шапочкой зовут, а у меня тятин малахай, да и тот старый.

Дружбе ребячьей это не мешало. Лейко первый в драку лез, коли кто обзовет Ланка Пужанком.

— Какой он тебе Пужанко? Кого испугался?

Так вот и росли парнишечки рядком да ладком. Рассорки, понятно, случались, да ненадолго. Промигаться не успеют, опять вместе.

И то у ребят вровень пришлось, что оба последними в семьях росли. Повольготнее таким-то. С малыми не водиться. От снегу до снегу домой только поесть да поспать прибегут.

Мало ли в ту пору у ребят всякого дела: в бабки поиграть, в городки, шариком, порыбачить тоже, покупаться, за ягодами, за грибами сбегать, все горочки облазить, пенечки на одной ноге обскакать. Утянутся из дома с утра — ищи их! Только этих ребят не больно искали. Как вечером прибегут домой, так на них поварчивали:

— Пришел наше шатало! Корми-ко его!

Зимой по-другому приходилось. Зима, известно, всякому зверю хвост подожмет и людей не обойдет. Ланка с Лейком зима по избам загоняла. Одежонка, видишь, слабая, обувка жиденькая, — недалеко в них ускочишь. Только и хватало тепла из избы в избу перебежать.

Чтоб большим под руку не подвертываться, забьются оба на полати да там и посиживают Двоим-то все-таки веселее. Когда и поиграют, когда про лето вспоминают, когда просто слушают, о чем большие говорят.

Вот раз сидя.т этак-то, а к Лейковой сестре Марьюшке подружки набежали. Время к Новому году подвигалось, а по девичьему обряду в ту пору про женихов ворожат. Девчонки и затеяли такую ворожбу. Ребятам любопытно поглядеть, да разве подступишься. Близко не пускают, а Марьюшка по-свойски еще подзатыльников надавала.

— Уходи на свое место!

Она, видишь, эта Марьюшка, из сердитеньких была. Который год в невестах, а женихов не было. Девушка будто и вовсе хорошая, да маленько косоротенька. Изъян вроде и невелик, а парни все же браковали ее из-за этого. Ну, она и сердилась.

Забились ребята на полати, пыхтят да помалкивают, а девчонкам весело. Золу сеют, муку по столешнице раскатывают, угли перекидывают, в воде брызгаются. Перемазались все, с визгом хохочут одна над другой, только Марьюшке невесело. Она, видно, изверилась во всякой ворожбе, говорит: — Пустяк это. Одна забава.

Одна подружка на это и скажи:

— По-доброму-то ворожить боязно.

— А как? — спрашивает Марьюшка.

Подружка и рассказала:

— От бабушки слыхала, — самое правильное гадание будет такое. Надо вечером, как все уснут, свой гребешок на ниточке повесить на поветях, а на другой день, когда еще никто не пробудится, снять этот гребешок, — тут все и увидишь.

Все любопытствуют — как? А девчонка объясняет:

— Коли в гребешке волос окажется — в тот год замуж выйдешь. Не окажется волоса — нет твоей судьбы. И про то догадаться можно, какой волосом муж будет.

Ланко с Лейком приметили этот разговор и то смекнули, что Марьюшка непременно так ворожить станет. А оба в обиде на нее за подзатыльники-то. Ребята и сговорились:

— Подожди! Мы тебе припомним!

Ланко в тот вечер домой ночевать не пошел, у Лейка на полатях остался. Лежат, будто похрапывают, а сами друг дружку кулачонками в бока подтыкают: гляди, не усни!

Как большие все уснули, ребята слышат — Марьюшка в сенки вышла. Ребята за ней и углядели, как она на повети залезала и в котором месте там возилась. Углядели и поскорее в избу. За ними следом Марьюшка прибежала. Дрожит, зубами чакает. То ли ей холодно, то ли боязно. Потом легла, поежилась маленько и, слышно стало, — уснула. Ребятам того и надо. Слезли с полатей, оделись, как пришлось, и тихонько вышли из избы. Что делать, об этом они уж сговорились.

У Лейка, видишь, мерин был, не то чалый, не то бурый, звали его Голубко. Ребята и придумали этого мерина Марьюшкиным гребешком вычесать. На поветях-то ночью боязно, только ребята один перед другим храбрятся. Нашли на поветях гребешок, начесали с Голубка шерсти и гребешок на место повесили. После этого в избу пробрались и крепко-накрепко заснули. Пробудились позднехонько. Из больших в избе одна Лейкова мать была — у печки топталась.

Пока ребята спали, тут вот что случилось. Марьюшка утром поднялась раньше всех и достала свой гребешок. Видит — волосу много. Обрадовалась — жених кудрявый будет. Побежала к подружкам похвастаться. Те глядят — что-то не вовсе ладно. Дивятся, какой волос-то чудной. Ни у одного знакомого парня такого не видывали. Потом одна разглядела в гребешке силышко от конского хвоста. Подружки и давай хохотать над Марьюшкой.

— У тебя, — говорят, — женихом-то Голубко оказался.

Марьюшке это за большую обиду, она разругалась с подружками, а те, знай, хохочут. Кличку ей объявили: Голубкова невеста.

Прибежала Марьюшка домой, жалуется матери — вот какое горе приключилось, а ребята помнят вчерашние подзатыльники и с полатей поддразнивают:

— Голубкова невеста, Голубкова невеста! Марьюшка тут вовсе разревелась, а мать смекнула, чьих это рук дело, закричала на ребят:

— Что вы, бесстыдники, наделали! Без того у нас девку женихи обходят, а вы ее на смех поставили.

Ребята поняли — вовсе не ладно вышло, давай перекоряться:

— Это ты придумал!

— Нет, ты!

Марьюшка из этих перекоров тоже поняла, что ребята ей такую штуку подстроили, кричит им:

— Чтоб вам самим голубая змейка привиделась!

Тут опять на Марьюшку мать напустилась:

— Замолчи, дура! Разве можно такое говорить? На весь дом беду накличешь!

Марьюшка в ответ на это свое говорит:

— Мне что до этого! Не глядела бы на белый свет!

Хлопнула дверью, выбежала в ограду и давай там снеговой лопатой Голубка гонять, будто он в чем провинился. Мать вышла, сперва пристрожила девку, потом в избу увела, уговаривать стала. Ребята видят — не до них тут, утянулись к Ланку. Забились там на полати и посиживают смирнехонько. Жалко им Марьюшку, а чем теперь поможешь? И голубая змейка в головенках застряла. Шепотом спрашивают один у другого:

— Лейко, ты не слыхал про голубую змейку?

— Нет, а ты?

— Тоже не слыхивал.

Шептали, шептали, решили у больших спросить, когда дело маленько призамнется. Так и сделали. Как Марьюшкина обида позабылась, ребята и давай разузнавать про голубую змейку. Кого ни спросят, те отмахиваются — не знаю, да еще грозятся:

— Возьму вот прут да отвожу обоих! Забудете о таком спрашивать!

Ребятам от этого еще любопытнее стало: что за змейка такая, про которую и спрашивать нельзя?

Нашли-таки случай. По праздничному делу у Ланка отец пришел домой порядком выпивши и сел у избушки на завалинке. А ребята знали, что он в такое время поговорить больно охоч. Ланко и подкатился:

— Тятя, ты видал голубую змейку?

Отец, хотя сильно выпивши был, даже отшатнулся, потрезвел и заклятье сделал:

— Чур, чур, чур! Не слушай, наша избушка-хороминка! Не тут слово сказано!

Пристрожил ребят, чтоб напредки такого не говорили, а сам все-таки выпивши, поговорить-то ему охота. Посидел так, помолчал, потом и говорит:

— Пойдемте на бережок. Там свободнее про всякое сказывать.

Пришли на бережок, закурил Ланков отец трубку, оглянулся на все стороны и говорит:

— Так и быть, скажу вам, а то еще беды наделаете своими разговорами. Вот слушайте!

Есть в наших краях маленькая голубенькая змейка. Ростом не больше четверти, и до того легонькая, будто в ней вовсе никакого весу нет. По траве идет, так ни одна былинка не погнется. Змейка эта не ползает, как другие, а свернется колечком, головенку выставит, а хвостиком упирается и подскакивает, да так бойко, что не догонишь ее. Когда она этак-то бежит, вправо от нее золотая струя сыплется, а влево черная-пречерная.

Одному увидеть голубую змейку прямое счастье: наверняка верховое золото окажется, где золотая струя прошла. И много его. Поверху большими кусками лежит. Только оно тоже с подводом. Если лишку захватишь да хоть капельку сбросишь, все в простой камень повернется. Второй раз тоже не придешь, потому место сразу забудешь.

Ну, а когда змейка двоим-троим либо целой артелке покажется, тогда вовсе черная беда. Все перессорятся и такими ненавистниками друг дружке станут, что до смертоубийства дело дойдет. У меня отец на каторгу ушел из-за этой голубой змейки. Сидели как-то артелью и разговаривали, а она и покажись. Тут у них и пошла неразбериха. Двоих насмерть в драке убили, остальных пятерых на каторгу угнали. И золота никакого не оказалось. Потому вот про голубую змейку и не говорят: боятся, как бы она не показалась при двоих либо троих. А показаться она везде может: в лесу и в поле, в избе и на улице. Да еще сказывают, будто голубая змейка иной раз человеком прикидывается, только узнать ее все-таки можно. Как идет, так даже на самом мелком песке следов не оставляет. Трава и та под ней не гнется. Это первая примета, а вторая такая: из правого рукава золотая струя бежит, из левого — черная пыль сыплется.

Наговорил этак-то Ланков отец и наказывает ребятам:

— Смотрите, никому об этом не говорите и вдвоем про голубую змейку вовсе даже не поминайте. Когда в одиночку случится быть и кругом людей не видно, тогда хоть криком кричи.

— А как ее звать? — спрашивают ребята.

— Этого, — отвечает, — не знаю. А если бы знал, тоже бы не сказал, потому опасное это дело.

На том разговор и кончился. Ланков отец еще раз настрого наказал ребятам помалкивать и вдвоем про голубую змейку даже не поминать.

Ребята сперва сторожились, один другому напоминал:

— Ты гляди, про эту штуку не говори и не думай, как со мной вместе. В одиночку надо.

Только как быть, когда Лейко с Ланком всегда вместе и голубая змейка ни у того, ни у другого с ума не идет? Время к теплу подвинулось. Ручейки побежали. Первая весенняя забава около живой воды повозиться: лодочки пускать, запруды строить, меленки водой крутить. Улица, по которой ребята жили, крутиком к пруду спускалась. Весенние ручейки тут скоро сбежали, а ребята в эту игру не наигрались. Что делать? Они взяли по лопатке да и побежали за завод. Там, дескать, из лесу еще долго ручейки бежать будут, на любом поиграть можно. Так оно и было. Выбрали ребята подходящее место и давай запруду делать, да поспорили, кто лучше умеет. Решили на деле проверить: каждому в одиночку плотинку сделать. Вот и разошлись по ручью-то. Лейко пониже, Ланко повыше шагов, поди, на полсотни. Сперва перекликались:

— У меня, смотри-ко!

— А у меня! Хоть завод строй!

Ну, все-таки работа. Оба крепко занялись, помалкивают, стараются, как лучше сделать. У Лейка привычка была что-нибудь припевать за работой. Он и подбирает разные слова, чтобы всклад вышло:

Эй-ка, эй-ка,

Объявись, покажись!

Колеском покрутись!

Только пропел, видит — на него с горки голубенькое колеско катится. До того легонькое, что сухие былинки и те под ним не сгибаются. Как ближе подкатилось, Лейко разглядел: это змейка колечком свернулась, головенку вперед уставила да на хвостике и подскакивает. От змейки в одну сторону золотые искры летят, в другую черные струйки брызжут. Глядит на это Лейко, а Ланко ему кричит:

— Лейко, гляди-ко, вон она — голубая змейка! Оказалось, что Ланко это же самое видел, только змейка к нему из-под горки поднималась. Как Ланко закричал, так голубая змейка и потерялась куда-то. Сбежались ребята, рассказывают друг другу, хвалятся:

— Я и глазки разглядел!

— А я хвостик видел. Она им упрется и подскочит.

— Думаешь, я не видел? Из колечка-то чуть высунулся.

Лейко, как он все-таки поживее был, подбежал к своему прудику за лопаткой.

— Сейчас, — кричит, — золота добудем! Прибежал с лопаткой и только хотел ковырнуть землю с той стороны, где золотая струя прошла, Ланко на него налетел:

— Что ты делаешь! Загубишь себя! Тут, поди-ко черная беда рассыпана!

Подбежал к Лейку и давай его отталкивать. Тот свое кричит, упирается. Ну, и раздрались ребята. Ланку с горки сподручнее, он и оттолкал Лейка подальше, а сам кричит:

— Не допущу в том месте рыться! Себя загубишь. Надо с другой стороны.

Тут опять Лейко набросился:

— Никогда этого не будет! Загинешь там. Сам видел, как в ту сторону черная пыль сыпалась.

Так вот и дрались. Один другого остерегает, а сами тумаки дают. До реву дрались. Потом разбираться стали, да и поняли, в чем штука: видели змейку с разных сторон, потому правая с левой и не сходятся. Подивились ребята.

— Как она нам головы закружила! Обоим навстречу показалась. Насмеялась над нами, до драки довела, а к месту и не подступишься. В другой раз, не прогневайся, не позовем. Умеем, а не позовем!

Решили так, а сами только о том и думают, чтобы еще раз поглядеть на голубую змейку. У каждого на уме и то было: не попытать ли в одиночку. Ну, боязно, да и перед дружком как-то нескладно. Недели две, а то и больше все-таки о голубой змейке не разговаривали. Лейко начал:

— И чтоб не драться, а сперва разобрать, нет ли тут обмана какого!

Сговорились так, захватили из дома по кусочку хлеба да по лопатке и пошли на старое место. Весна в том году дружная стояла. Прошлогоднюю ветошь всю зеленой травой закрыло. Весенние ручейки давно пересохли. Цветов много появилось. Пришли ребята к старым своим запрудам, остановились у Лейкиной и начали припевать:

Эй-ка, эй-ка,

Объявись, покажись!

Колеском покрутись!

Стоят, конечно, плечо в плечо, как уговорились. Оба босиком по теплому времени. Не успели кончить припевку, от Ланковой запруды показалась голубая змейка. По молодой-то траве скоренько поскакивает. Направо от нее густое облачко золотой искры, налево — такое же густое — черной пыли. Катит змейка прямо на ребят. Они уже разбегаться хотели, да Лейко смекнул, ухватил Ланка за пояс, поставил перед собой и шепчет:

— Негоже на черной стороне оставаться! Змейка все же их перехитрила, — меж ног у ребят прокатила. У каждого одна штанина золоченой оказалась, другая как дегтем вымазана. Ребята этого не заметили, смотрят, что дальше будет. Голубая змейка докатила до большого пня и тут куда-то подевалась. Подбежали, видят: пень с одной стороны золотой стал, а с другой черным-чернехонек и тоже твердый как камень. Около пня дорожка из камней: направо желтые, налево черные.

Ребята, конечно, не знали вескости золотых камней. Ланко сгоряча ухватил один и чует — ой, тяжело, не донести такой, а бросить боится. Помнит, что отец говорил: сбросишь хоть капельку, все в простой камень перекинется. Он и кричит Лейку:

— Поменьше выбирай, поменьше! Этот тяжелый! Лейко послушался, взял поменьше, а он тоже тяжелым показался. Тут он понял, что у Ланка камень вовсе не под силу, и говорит:

— Брось, а то надорвешься!

Ланко отвечает:

— Если брошу, все в простой камень обернется.

— Брось, говорю! — кричит Лейко, а Ланко упирается: нельзя.

Ну, опять дракой кончилось. Подрались, наревелись, подошли еще раз посмотреть на пенек да на каменную дорожку, а ничего не оказалось. Пень как пень, а никаких камней, ни золотых, ни простых, вовсе нет. Ребята и судят:

— Обман один эта змейка. Никогда больше думать о ней не будем.

Пришли домой, там им за штаны попало. Матери отмутузили того и другого, а сами дивятся:

— Как-то им пособит и вымазаться на один лад! Одна штанина в глине, другая — в дегтю! Ухитриться тоже надо!

Ребята после этого вовсе на голубею змейку сердились:

— Не будем о ней говорить!

И слово свое твердо держали! Ни разу с той поры у них и разговору о голубой змейке не было. Даже в то место, где ее видели, ходить перестали.

Раз ребята ходили за ягодами. Набрали по полной корзиночке, вышли на покосное место и сели тут отдохнуть. Сидят в густой траве, разговаривают, у кого больше набрано да у кого ягода крупнее. Ни тот, ни другой о голубой змейке и не подумал. Только видят — прямо к ним через покосную лужайку идет женщина. Ребята сперва этого в примету не взяли. Мало ли женщин в лесу в эту пору: кто за ягодами, кто по покосным делам. Одно показалось им непривычным: идет, как плывет, совсем легко. Поближе подходить стала, ребята разглядели — ни один цветок, ни одна травинка под ней не согнутся. И то углядели, что с правой стороны от нее золотое облачко колышется, а с левой — черное. Ребята и уговорились:

— Отвернемся. Не будем смотреть! А то опять до драки доведет.

Так и сделали. Повернулись спинами к женщине, сидят и глаза зажмурили. Вдруг их подняло. Открыли глаза, видят — сидят на том же месте, только примятая трава поднялась, а кругом два широких обруча, один золотой, другой чернокаменный. Видно, женщина обошла их кругом да из рукавов и насыпала. Ребята кинулись бежать, да золотой обруч не пускает: как перешагивать — он поднимется, и поднырнуть тоже не дает. Женщина смеется:

Из моих кругов никто не выйдет, если сама не уберу.

Тут Лейко с Ланком взмолились:

— Тетенька, мы тебя не звали.

— А я, — отвечает, — сама пришла поглядеть на охотников добыть золото без работы.

Ребята просят:

— Отпусти, тетенька, мы больше не будем. И без того два раза подрались из-за тебя!

— Не всякая, — говорит, — драка человеку в покор, за иную и наградить можно. Вы по-хорошему дрались. Не из-за корысти либо жадности, а друг дружку охраняли. Недаром золотым обручем от черной беды вас отгородила. Хочу еще испытать.

Насыпала из правого рукава золотого песку, из левого черной пыли, смешала на ладони, и стала у нее плитка черно-золотого камня. Женщина эту плитку прочертила ногтем, и она распалась на две ровнешенькие половинки. Женщина подала половинки ребятам и говорит:

— Коли который хорошее другому задумает, у того плиточка золотой станет, коли пустяк — выйдет бросовый камешок.

У ребят давно на совести лежало, что они Марьюшку сильно обидели. Она хоть с той поры ничего им не говаривала, а ребята видели: стала она вовсе невеселая. Теперь ребята про это и вспомнили, и каждый пожелал:

— Хоть бы поскорее прозвище Голубкова невеста забылось и вышла бы Марьюшка замуж!

Пожелали так, и плиточки у обоих стали золотые. Женщина улыбнулась:

— Хорошо подумали. Вот вам за это награда.

И подает им по маленькому кожаному кошельку с ременной завязкой.

— Тут, — говорит, — золотой песок. Если большие станут спрашивать, где взяли, скажите прямо: «Голубая змейка дала, да больше ходить за этим не велела». Не посмеют дальше разузнавать.

Поставила женщина обручи на ребро, облокотилась на золотой правой рукой, на черный — левой и покатила по покосной лужайке. Ребята глядят — не женщина это, а голубая змейка, и обручи в пыль перешли. Правый — в золотую, левый — в черную.

Постояли ребята, запрятали свои золотые плиточки да кошелечки по карманам и пошли домой. Только Ланко промолвил:

— Не жирно все-таки отвалила нам золотого песку.

Лейко на это и говорит:

— Столько, видно, заслужили.

Дорогой Лейко чует — сильно потяжелело у него в кармане. Еле вытащил свой кошелек,- до того он вырос. Спрашивает у Ланка:

— У тебя тоже кошелек вырос?

— Нет, — отвечает, — такой же, как был.

Лейку неловко показалось перед дружком, что песку у них не поровну, он и говорит:

— Давай отсыплю тебе.

— Ну что ж, — отвечает, — отсыпь, если не жалко. Сели ребята близ дороги, развязали свои кошельки, хотели выровнять, да не вышло. Возьмет Лейко из своего кошелька горсточку золотого песка, а он в черную пыль перекинется. Ланко тогда и говорит:

— Может, все-то опять обман.

Взял шепотку из своего кошелька. Песок как песок, настоящий золотой. Высыпал щепотку Лейку в кошелек — перемены не вышло. Тогда Ланко и понял: обделила его голубая змейка за то, что пожадничал на даровщину. Сказал об этом Лейку, и кошелек на глазах стал прибывать. Домой пришли оба с полнехонькими кошельками, отдали свой песок и золотые плиточки семейным и рассказали, как голубая змейка велела.

Все, понятно, радуются, а у Лейка в доме еще новость: к Марьюшке приехали сваты из другого села. Марьюшка веселехонька бегает, и рот у нее в полной исправе. От радости, то ли? Жених верно какой-то чубарый волосом, а парень веселый, к ребятам ласковый. Скоренько с ним сдружились.

Голубую змейку с той поры ребята никогда не вызывали. Поняли, что она сама наградой прикатит, если заслужишь, и оба удачливы в своих делах были. Видно, помнила их змейка и черный свой обруч от них золотым отделяла.

Видео: Голубая змейка

Жил-был крестьянин. У него был сын. Он жил с отцом, наконец ушел от него на все четыре стороны.

Долго он шел и, наконец, в лесу увидел трехэтажный дом. Он вошел в него. Видит, сидит старуха. Она спросила: «Зачем ты сюда, дитятко? Змей прилетит и съест тебя».

Но парень не испугался: «Что будет, то и будь». Старуха спрятала его за печку.

Вскоре приходит змей и говорит: «Фу-фу, русским духом несет».- «Ты летал по белому свету да русского духу нахватал, а здесь и муха не смеет пролететь».

Когда змей пришел в хорошее состояние духа,

Старуха стала просить: «Не ешь человека, пусть он будет твоим меньшим братом».- «Если он сильнее меня, пусть будет моим старшим братом, а если слабее - пусть будет младшим братом».

Когда крестьянский сын вышел из-за печки, змей вступил с ним в борьбу, силы пробовать. Змей сразу поборол и сказал: «Будь меньшим моим братом». И отдал ему ключи от амбаров и приказал ему ходить во все амбары, кроме трех, в которые змей запретил входить.

На другой день змей ушел. Крестьянский сын не входил в те амбары, в которые дозволил змей, а пошел в запрещенные амбары, сказав: «Что будет, то и будь». В первом амбаре он нащел девицу, которая шила

Рубашку. Девица сказала: «Зачем ты сюда вошел, Иван-царевич, змей прилетит и съест тебя». Девица была одета в тонкую рубашку, сквозь которую было видно ее тельцо, а сквозь тельцо косточки видны, сквозь косточки мозг видно, как из косточки в косточку мозгочек переливается. Эта девица сидит тут тридцать лет.

Он запер ее и пошел в другой. И в этом амбаре оказалась девица, которая шила рубашку. Она задала ему такой же вопрос, как и первая. «Чтобы спастись тебе, поди в третий амбар - там по правую руку стоит сильная вода, по левую слабая. У сильной воды на блюде лежит арбуз сильный, а у слабой воды на блюде лежит слабый арбуз».

Крестьянский сын вошел в третий амбар и стал пить сильную встду и есть сильный арбуз. Он выпил почти всю воду и съел почти весь арбуз и стал таким силачом, что под ним затрясся амбар. Он взял в сильную воду налил слабой воды, а вместо сильного арбуза подложил слабый. Затворив амбар, он пошел к старухе и пал ей в ноги, прося прощения за то, что он выпил воду. Старуха не прощала, но, наконец, простила.

Он вышел из дому и пошел по двору. Посредине двора он заметил чугунную западню. Он отворил ее и увидел, что стоит конь на двенадцати цепях и на двенадцати замках. Крестьянский сын спустился и пошел к этому коню. Конь сказал ему: «Зачем ты вошел? Змей сейчас придет и съест тебя». Парень отвечал: «Я его не боюсь». Конь попросил его отковать цепи, отомкнуть замки, посадил на себя и сказал: «Поезжай на мне; если ты усидишь на мне, значит, можешь бороться со змеем, а если не усидишь, я тебя убью».

Крестьянский сын поехал, но не мог усидеть и упал, но снова сел и поскакал. Конь уронил седока и в другой раз, седок сел и в третий раз, и так крепко, что конь скакал через леса, горы и не мог сронить ездока, и сказал ему: «Ты в два раза сильнее змея». И повез его домой к змею.

Конь встал в прежнее место, а пареньспустился, запер коня на двенадцать замков и приковал на двенадцать цепей. Конь обратил парня в ячменное зернышко и положил под свое копыто.

Прилетел змей, узнал от старухи, что его младший брат побывал в запрещенных амбарах, и стал искать его, но найти нигде не мог. Змей отворил западню и вошел к коню: «Скажи мне, верный конь, всю сущую правду, где мой меньший брат?» Конь спросил: «Не есть ли ты его хочешь?» Змей сказал: «Я его съем за то, что он меня не слушался». Конь сказал: «Он тебя сильнее в два раза». И после этих слов поднял копыто, сказав: «Выходи».

Как выскочит парень, так вся земля задрожала. Змей испугался, попросил его быть старшим братом, а себя назвал младшим.

(Пока оценок нет)

Сказка про змея

Возможно, вам будут интересны и следующие сказки :

1. Жил в одной деревне крестьянин с женой. Детей у них не было. Крестьянин весь день работал в поле, к вечеру возвращался домой, ужинал и снова...
2. В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь; у этого царя на дворе был столб, а в этом столбе три кольца: одно золотое, другое серебряное,...
3. В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик и старуха, и было у них три сына. Младшего звали Иванушка. Жили они - не ленились, с...

Жил-был в давние времена один крестьянин с большой семьёй куча детей, мал мала меньше. Был он таким бедным, что хоть иди и милостыню проси. Работал он от зари до зари, а заработка его не хватало, чтобы семью прокормить. Однажды, вечером говорит крестьянин жене:
- Слушай, жена, завтра утром отправлюсь я странствовать по свету. Буду работу искать, может, вам с детьми на пропитание заработаю.
Шёл он пять дней и пять ночей, дошёл до богатого города. Ни единой души знакомой в этом городе у него не было. Долго слонялся крестьянин по улицам, вдруг видит: на одном из балконов стоит богато одетая женщина. Долго слонялся крестьянин по улицам, вдруг видит: на одном из балконов стоит богато одетая женщина.
- Эй, парень, - говорит она ему, - ну-ка поднимись ко мне, поговорим.
Обрадовался крестьянин, подумал: «Наверно, работа есть в этом доме!»
Поднялся он наверх и остановился на последней ступеньке.
- Что стоишь? - приглашает его женщина. - Не стой, заходи в комнаты.
Крестьянин смутился.
- Ханум, зачем я в комнаты пойду? Если есть у тебя работа, давай тут договоримся.
- Да заходи, не стесняйся, гостем будешь.
Зашёл крестьянин, а женщина эта усадила его на подушки, стала вином угощать, разными яствами. А в вино добавила она порошок, от которого крестьянин всё забыл: и что он беден, и что детей у него куча - мал мала меньше. Ели они, пили, а когда наелись-напились, говорит эта женщина:
- Женись на мне, будем жить-поживать, у меня добра много, десять лавок на базаре, десять домов в городе, десять сундуков всякого добра.
- Что ж, - говорит крестьянин, забывший обо всём на свете, - давай поженимся.
- Иди за священником, - велит женщина. - Только пока мы не повенчались, скажу, а ты запомни: я не ем мяса. А потому мяса в дом никогда не приноси. Если тебе самому захочется, съешь на базаре шашлык или кябаб.
- Пусть будет по-твоему, - говорит крестьянин. Поженились они и прожили вместе три года.
Вот как-то раз приехал в их город богатый купец из Стамбула и навёз оттуда всяких вещей видимо-невидимо. Вошёл крестьянин к купцу в лавку и говорит:
- Дай мне что-нибудь хорошее из того, что у тебя есть, хочу своей жене подарок сделать.
- Вот, - говорит купец, - лучше и не придумаешь: шёлковая рубашка, расшитая жемчугом.
Принёс крестьянин рубашку домой.
- Погляди, - говорит, - жена, какой дивный подарок я тебе принёс. Возьми-ка примерь эту рубашку, расшитую жемчугом.
- Ни за что, - говорит жена.
- Почему? - удивился муж. - Думаешь, слишком дорогая? Не бойся, мне денег не жалко, надень, прошу тебя.
Нахмурилась жена.
- Ты хочешь моей смерти?-говорит она. -Тогда ладно, надену.
- Нет, нет! - замахал руками крестьянин. - Если так, не надо.
И понёс рубашку, шитую жемчугом, назад к купцу.
- Что, - спрашивает купец, - мала она твоей жене?
- Да нет, - говорит. - Что-то она этой рубашки боится. - Ах, так! - говорит купец. - Значит, твоя жена змея!
- Что ты говоришь! Как это женщина может быть змеёй?
- Наивный ты человек, - говорит купец. - Уж я-то изъездил весь белый свет, я-то знаю. А скажи-ка, жена ест мясо?
- Нет, - говорит крестьянин, - даже запаха не переносит.
Покачал купец головой, поохал, а потом и говорит:
- И сомнений нет в том, что змея. Я об этой женщине от одного странника слыхал. Три года ты с ней прожил, и ещё три года сроку она тебе положила. Многих мужчин она так извела. Проживёт с ними шесть лет, а потом и губит. Она и богатство себе так нажила: забирала себе добро своих погубленных мужей.
- Спаси меня, добрый человек, - взмолился крестьянин. - Научи, что мне теперь делать?
- Ладно,- говорит купец,- научу. Пойди на базар, купи кусок хорошей, жирной баранины и принеси домой. Вели жене сделать шашлык. А когда есть будешь, упроси её съесть за компанию хоть кусочек. Как только она выйдет за чем-нибудь из дому, выпей всю воду, какая есть, и только в одном маленьком кувшинчике оставь немного и подвесь под самый потолок. И посмотри, что будет. А наутро опять приходи ко мне.
Так всё этот крестьянин и сделал. А ночью проснулся и видит: шарит его жена в темноте, ищет воды, мучает её жажда. Вдруг увидала она кувшин над самым потолком. Вытянулась она тут, как змея, и голова сразу стала у неё змеиная, дотянулась до самого потолка, напилась и обратно втянулась. Убедился крестьянин, что купец говорил правду.
Пошёл он утром к купцу и рассказал всё как было.
- А разве я тебе не говорил, что она змея? - отвечает купец. - Теперь слушай. Придёшь домой и скажешь жене: «Испеки-ка мне гату, милая жёнушка. Уже три года, как мы с тобой женаты, а ты ни разу гаты не пекла, побалуй мужа хоть разок». Как только она тонир растопит и гату на стенки тонира лепить станет, хватай её за ноги, кидай в тонир и закрывай крышку. Через час открывай - достанешь два обуглившихся кусочка теста. Один возьми себе, а другой мне принеси.
[Гата — сдобный пирог с начинкой. ]
Пришёл крестьянин домой. Говорит:
- Жена, что-то душа сладенькой гаты просит, испеки мне парочку.
- Ладно, - отвечает жена.
Приготовила всё, как надо. И только стала лепёшки на горячие стенки тонира лепить, муж раз её за ноги, швырнул на горячие угли и крышку закрыл. Стал он через час обуглившиеся кусочки теста вынимать, весь золой перепачкался. Вымыл руки, и что же он видит? И вода в тазу в золото превратилась, и таз золотым сделался.
Понял крестьянин, какое ему в руки богатство пришло. И тут увидел он в золотой вазе дом свой, жену и детей, схватился он за голову и тут же всё вспомнил. Отдал он купцу большой кусок золота, другой оставил себе и отправился на родину.
Приехал он домой в сумерки, жена открывает дверь и спрашивает:
- Что ты, путник, хочешь от бедной вдовы?
- Да какая же ты вдова? - воскликнул крестьянин. - Разве не узнаёшь меня?
Жена поглядела, а это её муж.
- Добро пожаловать, - говорит. - Где же ты был так долго?
Отвечает ей крестьянин:
- Долго был да много нажил. Собирай детей, хватит в деревне мучаться, спину гнуть. Переедем в город.
- Да что ты, - говорит жена, - как при нашей бедности в городе жить?
- Не беспокойся, жена, - говорит ей крестьянин. - У меня теперь столько золота, что и нам с тобой, и детям, и внукам нашим хватит.
Собрались они да и уехали в город, купили новый, богатый дом, так и зажили спокойно и счастливо.
С неба упало три яблока: одно - тому, кто сказку рассказал; другое- тому, кто сказку слушал; а третье -тому, кто всё на ус намотал.

В одном лесу жила была старая змея, она была такая древняя, что у нее повыпадали все зубы и закончился яд, и она больше не могла никого кусать и жалить. Охотиться на мелких зверьков змея уже тоже была не в состоянии, и защитить себя от врагов она тоже не могла. В любой момент змея могла стать обедом для ежика, или быть пойманой браконьерами и превратиться в кошелек или дамскую сумочку, или,того хуже, в ботинки из змеиной кожи. Она могла питаться только всякими отбросами и мертвыми зверьками. И с каждым днем она становилась все слабее и слабее. Как-то грелась змея на солнышке и громко при этом плакала, мимо пробегал енот, увидел грустную змею и спрашивает:

— ты чего рыдаешь?

— да вот больше не могу кусаться и жалиться, нет сил уже никаких, скоро или умру от голода, или стану чьим-то обедом;-говорит змея.

— глупая, неужели никогда не слышала про пенсию. Знаешь, когда люди стареют, и здоровье не позволяет уже ходить на работу, они уходят на пенсию, а их дети им помогают и не бросают в одиночестве. А где твои дети?-говорит енот.

— да вот порасползались по всему лесу, и нет им до меня старой никакого дела.

— так нужно их позвать и попросить о помощи.- посоветовал енот.

Так они и поступили енот помог позвать змеиных детей, а она с ними поговорила, рассказала, как ей тяжело стало жить и что пора теперь за ней следить и заботиться, ведь нельзя бросать своих стареньких мам на произвол судьбы.

Детям змеи стало очень стыдно, что они забыли свою мать и они долго извинялись и попросили жить с ними. Змея переползла в кубло своих детей и стала жить там, они ходили на охоту и приносили еду, а змея старуха нянчила и следила за молоденькими змеятами, и так они жили счастливо и спокойно какое-то время. Но вот пришла новая напасть на змеиную голову. В их лес пришел человек и начал грандиозное строительство. Сначала люди спилили все деревья, и всем зверям стало негде жить, а змеям нечего есть. Затем приехало очень много техники и начали рыть котлованы и заравнивать бульдозерами холмики, и змеиный дом сравняли с землей, теперь им пришлось уносить хвосты. Долго они улепетывали, но спрятаться было негде, казалось, человек везде развел свою деятельность. Но вот им снова всртетился енот, он удивился, почему змеи улепетывают, а когда узнал причину предложил им попробовать поискать себе пристанище на другом берегу речки, мол там человека еще нет.

Змеям идея понравилась, они решили порпобовать переплыть реку на другой берег, ведь змеи умеют еще и плавать, собрались они дружной компанией и поплыли, плыли долго и тяжело, думали, что конец уже близко, но все-же смогли переплыть речку и оказались на другом берегу в безлюдном лесу. Они были уставшие, но счастливые, нашли себе укромное местечко для гнезда, поселились там и стали жить поживать и добра наживать.